Ламон задумчиво склонил голову набок.

— Да так-то всегда пользовались. Но раньше и другими техниками тоже, а теперь, я так понял, только талисманы. Ну и рисуночек там меняется год от года, сейчас такие замороченные талисманы пошли, я в них уже и не понимаю ничего, завитки там какие-то, ни на что не похожие. Но основа всё та же, а что уж там накрутили…

Я снова двинулась по дорожке, погружённая в свои мысли. Ламон не производил впечатление очень хитрого человека. Скорее, он был типичным представителем Саинкаеу — мухлевал потихоньку, где неопасно. И потому я верила его словам. Он не знал, зачем на самом деле нужны талисманы, и про проклятые снопы тоже не знал.

Это имело смысл: среди тысяч махарьятов клана уж хоть парочка нашлась бы таких, что воспротивились бы бесчестным методам. А потому заговорщики не стали рассказывать всем всё подряд, вместо того залив им в уши медовую сказочку про новые талисманы, с помощью которых можно победить любого демона. На самом деле, таких не существовало в природе. Талисманом можно проявить истинную форму демона. Слабого — временно связать, сильного — ненадолго отпугнуть. Но никак не сжечь без следа зелёным пламенем.

Я так глубоко задумалась, что оступилась, подвернув ногу на ровном месте, и пранур Ламон тут же подхватил меня, как будто я была беспомощной обывательницей и не смогла бы сама выровняться. Я схватила его руки, чтобы оттолкнуть, но в последний момент вспомнила, что с ним лучше не ссориться, ведь он помогал нам провернуть нашу задумку. В результате я чуть не ткнулась носом в его едва прикрытую тонкой тканью грудь, на меня пахнуло остро-сладким запахом его мыла, и я замерла, растерявшись от неожиданности.

— Пранья Кессарин, — раздался за спиной ледяной голос Чалерма. — Позвольте поинтересоваться, что вы делаете так далеко от места, где у вас через три малых чаши начнётся следующий урок?

Ну конечно, стоило мне оказаться в неловкой ситуации, и этот лис тут как тут!

Я начала разворачиваться, чтобы высказать Чалерму, что он может сделать со своими напоминаниями в свете того, что я только что узнала от Ламона, но учитель меня опередил.

— А какое дело праату Чалерму до того, где и чем занимается пранья? — спросил он, так и не убрав одну руку с моего локтя, а другую — с талии.

— Самое непосредственное, — прошипел Чалерм. Я наконец прокрутилась в руках Ламона достаточно, чтобы оценить внешний вид учёного. Узоры у него на лице и руках проявились, посверкивая красным. За всё время знакомства я их видела всего пару раз, так что теперь присмотрелась внимательнее: да, несомненно, Чалерм с младых ногтей занимался духовными практиками, ибо узоры его были связными и ритмичными, как вышивка на алтарной занавеси храма. Вероятно, для учёного это неудивительно? Если бы я ещё хоть одного учёного в жизни видала, могла бы судить.

Чалерм меж тем продолжал:

— В мои обязанности входит следить, чтобы учителя не прогуливали уроки, а пранья рискует сделать именно это. Потому соблаговолите отступить и позволить ей вернуться к её обязанностям.

Мне нечасто приходилось видеть Чалерма настолько выведенным из себя, и в прочих случаях времени его рассматривать не было, так что я воспользовалась случаем. Отец всегда говорил: хочешь знать, что за человек перед тобой, посмотри, как он злится. Злость Чалерма текла, как придонная вода — ледяная и тёмная, едва видимая с поверхности. Если бы не узоры, вряд ли бы я заметила, как истончился контур его губ или как приподнялись нижние веки.

— Зачем же мне отступать? — хмыкнул Ламон. — Я как раз говорил с праньёй о том, что ей вовсе нет нужды заниматься делами, к которым у неё нет ни привычки, ни склонности, ведь всё равно эти группы мои.

Я же наконец бросила рассматривать Чалерма и чуть не дала самой себе подзатыльник. Нет, Оплетённая гора точно туманит разум! У меня ведь и правда урок через пару малых чаш, а я тут лясы точу!

— Пранур Ламон, спасибо за ваше предложение, — поскорее протараторила я. — Пока что в нём нет необходимости, но я буду весьма признательна, если вы подставите плечо, когда мне понадобится замена. Праат Чалерм, пойдёмте скорее. Лучше будет, если вы представите меня ученикам, которые меня ещё не знают.

С этими словами я ухватила учёного за рукав и поволокла за собой вверх по склону. Я и не заметила, как далеко мы ушли! Как Чалерм вообще меня здесь нашёл? Уж не следит ли он за мной?

Эта мысль внезапно тронула какую-то струну у меня в сердце. В тот раз, когда я чуть не стала кустом, Чалерм меня спас. Что если он до сих пор присматривает за мной?

Но мой неизбалованный заботой разум тут же подкинул гораздо менее приятное объяснение: Чалерм всё ещё не доверяет мне и следит на случай, если я проколюсь и выдам свои злодейские замыслы.

— Вы собираетесь объясняться? — пробился сквозь мои желчные размышления голос Чалерма.

Мы уже свернули за поворот тропы, и обескураженный Ламон скрылся из виду, а шли мы по безлюдной части резиденции.

— Да чего тут объясняться, — начала было я. — Подождали бы ученики пару чашечек, ничего страш…

— Подождали бы, пока вы на глазах у всей горы пообнимаетесь с первым попавшимся мужчиной⁈

Я аж подавилась от такого заявления. Я тут про судьбы махарьятства, а он! Все мысли о снопах и турнире тут же вылетели у меня из головы, а всё моё внимание сосредоточилось на пылающих гневом глазах Чалерма.

— А вам вообще какое дело до того, сколько раз мне кто попадался? Посадили меня с утра до ночи детей наставлять, а теперь строите из себя конвоира! Я же не слежу, с кем вы по кустам милуетесь вместо того, чтобы пойти ломать библиотеку! Я ещё даже никуда не опоздала и вам не обязана отчитываться, как я своё время провожу!

Губы Чалерма побелели и смотрелись мертвенно в окружении красных узоров.

— Стесняюсь напомнить, пранья, но вы вообще-то замужем. А с Вачиравита и так достаточно насмешек, чтобы добавлять к ним ещё и слухи о неверности его жены.

— Стесняетесь, так молчите! — фыркнула я. — Как меня отчитывать — так вы смелый, а как что полезное сделать, так сразу дюжина дюжин причин находится, почему нельзя! Если у Вачиравита есть ко мне вопросы, он сам может их задать, а не через няньку! Или просто дело в том, что вы больше ни на что не годитесь, как ему слюнки подтирать?

Я сама не понимала, что несу. Надо было, наверное, объяснить Чалерму, что он всё не так понял, а задержалась я не из-за праздной болтовни, но он начал с обвинений, а у меня боевая выучка. Нападают? Нападай в ответ.

— На что же годится уважаемый пранур Ламон? — так едко, что окрестные лианы должны быть свернуться и иссхонуть, произнёс Чалерм.

Мне стало неловко: всё же учёный не вовсе бесполезен, а прошлую ночь и подавно сидел для меня книжки переписывал, наверное. Но остановиться сейчас, вернуть меч в ножны и начать этот разговор с начала было не в моих силах. Я катилась с горы, и у любого, кто не отошёл с дороги, мне мерещилось копьё в руках.

— Да он хоть что-то по делу рассказать может! — огрызнулась я. — Вы тут уже полгода паутину свою плетёте, а о том, что Саинкаеу задумали все прочие кланы на турнире при помощи снопов извести, я узнаю от какого-то бородатого олуха!

Выплюнув эти слова в широко раскрытые глаза учёного, я подобрала шлейф сатики и побежала вверх по склону.

Уголок автора

Встречаются за обедом два учителя из клана Саинкаеу.

— Слыхал, Вачиравитова фифа в учителя подалась?

— Ага, причём бесплатно. У неё же квалификации нет.

— Ну так надо думать, муж ей отсыпает, сколько захочет, зачем ей платить?

— А на кой ляд ей это тогда?

— А она стаж накопит, с мужем на охоты походит, и вперёд нас высший разряд получит. Помяни моё слово, брат, ещё будет над всеми нами главной!

*Ицара икает у себя в гостиной*

Что, вообще, по-вашему, об Ицаре думают в клане?

Глава 8

Проблески

Едва сбежав от Чалерма, я принялась клясть себя на чём свет стоит. У меня на всей этой проклятой горе один-единственный союзник. Ну зачем было с ним ссориться⁈